Нераспустившийся цветок - Страница 108

К оглавлению

108

Я ухмыляюсь.

— Да, помню.

Она смотрит на меня пронизывающим взглядом. Я могу ощущать ее тяжкие мысли, которые стали преградой между нами.

— Возвращайся в Портленд.

Я качаю головой еще до того, как она сказала последнее слово.

— Я сказал, что остаюсь.

— Тебе необходимо вернуться.

— Вивьен, нет, я не хочу возвращаться туда. Кэролайн не нуждается во мне, просто так думают ее родители. Но, правда в том, что они бредят, так же как и она.

— Оливер, тебе нужно вернуться ради себя.

— Что это значит? Ты поговорила с моей мамой?

— Ты мне должен.

Я хватаю себя за волосы, а затем тру руками лицо, смеясь саркастически.

— Я должен тебе? Правда? Ты приравниваешь обслуживание вне очереди и мое возвращение в Ад? Нет, я не поеду. Вчера утром, да, я собирался. Даже вчера вечером, дома у моих родителей я планировал ехать. Но я видел боль в твоих глазах, Вивьен. Черт, сейчас темно, но я все еще могу видеть эту чертову боль в твоих глазах! Я не еду. Точка.

Она перекатывается на меня сверху, наши лица находятся на расстоянии вздоха друг от друга.

— Оли, разве ты не видишь? Боль, которую ты видишь в моих глазах, за тебя, а не из-за тебя. Садись на самолет завтра, но не для Кэролайн или ее родителей, и не из-за своей работы, а для себя, Оли. И если ты не можешь этого сделать, — она моргает, и ее слезы падают мне на щеку, — тогда сделай это для меня.

Я не хочу ехать. Когда я сказал, что остаюсь, это было в такой же мере для меня, как и для нее. Но, когда мужчина любит женщину так, как этот конкретный мужчина любит эту конкретную женщину, нет ничего, чего я не сделал бы для нее. До передней линии фронта, до края земли, до моего последнего вдоха… вот как далеко я могу пойти ради нее.

— Для тебя, любимая, только для тебя.

Глава 30
Ага

Вивьен


Еще один понедельник, еще один день учебы, еще один день, когда я скучаю по Оливеру. Прошло шесть недель с тех пор, как он сел на самолет до Портленда, шесть недель с тех пор, как мы занимались любовью, пока солнце не показалось над горизонтом, шесть недель с тех пор, как он успокаивал меня, пока я не заснула в его объятиях, и шесть недель с тех пор, как он оставил меня спящей в нашей кровати и вышел за дверь, не попрощавшись.

После того как он согласился вернуться, ради меня, у меня было еще две просьбы. Одна — заниматься со мной любовью, пока мы не впадем в поисткоитальную кому, а вторая — уйти не прощаясь. Тоска по нему — как тупая боль; когда я учусь или сплю, я ее не замечаю. Но прощание… это медленная, жестокая пытка.

Мы разговариваем и обмениваемся сообщениями каждый день, даже если это быстрое «я люблю тебя». Оливер работает на протяжении дня и навещает Кэролайн вечерами. Ее прогресс медленный, но заметный. Оливеру удалось поговорить с ней о том, чем ее кормят, или о шоу, что транслируют больничные телевизоры. Никто не говорил о Мелани или о событиях, что привели к тому трагическому дню.

Я все также хожу к родителям Оливера каждую субботу, иногда мои родители приезжают, чтобы присоединиться к нам. Пока Хью на гребле в воскресенье утром, Джеки приходит ко мне на кофе. Это то время, когда мы разговариваем по душам. Она предполагает, что Кэролайн обсуждает смерть Мелани с доктором во время индивидуальных сеансов, а на групповых — говорит о своей борьбе с депрессией. Оливер все еще отказывается посещать специалиста или даже поговорить с Джеки об этом. Я боюсь, что он начнет ускользать от меня и всех остальных, если не предпримет что-то.

— Мама хочет, чтобы я разослала приглашения на свадьбу почтой, но ты не дала мне адрес Оливера в Портленде.

— Просто пошли ему домой. Я перескажу ему подробности, — я откладываю меню. У Алекс и меня перерыв между занятиями по понедельникам как раз во время ланча. Я планировала использовать это время для учебы, но она настояла, чтобы мы потратили его на планирование свадьбы за бургерами и картошкой фри… ладно, и салатом для нее. Хотя к этому времени уже почти ничего не нужно было планировать.

— Мама думает, что это невежливо, так как он живет в Портленде.

— Ну, он все еще оплачивает ипотеку здесь, и я надеюсь на Бога, что он все еще считает его своим домом, — я шлепаю ее по руке. — Почему ты заказываешь салат, а затем крадешь половину моей картошки? Просто возьми себе картошку.

— Не могу. Должна влезть в свое свадебное платье.

— Так что… в моей картошке нет калорий?

— Ага. Они влияют только на того, кто заказал ее, — она останавливается, половина картошки все еще торчит у нее изо рта.

— Дерьмо! Посмотри на себя, Цветочек. Ты сторонник вредной еды с костлявой задницей. Все во вселенной должно быть сбалансировано. Поэтому, если ты не поправишься от этой картошки, тогда… — она вытягивает картошку изо рта, — … черт возьми! Я не влезу в свое платье, и в этом будет твоя вина!

— Моя вина?

— Да, ты ужасно на меня влияешь. Тебя убьет, если ты закажешь салат хоть раз? Худые люди тоже умирают, ты знаешь?

— Я ем салат.

— Когда? — она тычет ножом в салат, будто пронзает рыбу.

— Почти каждый день, — смеюсь я. — Когда ты не доедаешь свой, потому что съедаешь слишком много моей картошки.

Она морщит нос и кривляется мне. Я хихикаю и откусываю большой кусок гамбургера, кетчуп и масло капают на мою тарелку.

Она хватает телефон и фотографирует.

— Что за черт? — протестую я с полным ртом.

— Все вы знаменитости забываете, что папарацци просто ждут, чтобы застать вас в неловкий момент.

108