Нераспустившийся цветок - Страница 76

Не знаю, кто был тот парень там в теплице. Я никогда не относил себя к эксгибиционистам. Мужчина, которым я являюсь, находясь рядом с Вивьен, совсем не тот, который вернулся из Портленда, и даже не тот, который уехал из Бостона более трех лет назад. Изменения, происходящие во мне, едва различимы, ну… по большей мере. Кэролайн содрогнулась бы от идеи заняться сексом в любом другом месте, кроме как в спальне или на диване. Не знаю, фантазировала ли она вообще обо мне или о сексе в целом. Если даже и фантазировала, то уверен, никогда бы мне об этом не рассказала.

Вивьен скидывает обувь и кладет ноги на приборную панель.

— Ничего?

— Что?

— Что мои ноги на приборной панели, потому что ты как-то странно посмотрел, когда я положила их туда, — она шевелит пальцами.

— Я просто смотрел на пластырь на подошве.

— «Вторая кожа». Алекс принесла домой вчера. Моя спасительница.

Я киваю.

— Мне было интересно… твоя реакция в тот день — это обычное явление? Я имею в виду, ты часто так срываешься перед лицом неприятностей?

— И под «лицом неприятностей» ты имеешь в виду выяснить, что мужчина, которому ты отдала свою девственность и которому заявила о своей любви, женат? Если это то, что ты подразумеваешь, тогда да, это моя обычная реакция — разгневаться, потерять контроль, собираться убить кого-то. Теперь ответ на твой второй вопрос, часто ли я срываюсь — нет. Поэтому не ври мне больше, держи свой член в штанах, кроме тех случаев, когда я прошу тебя, его вытащить, и никогда не надевай ковбойскую шляпу в спальне. Если ты сможешь придерживаться этих простых правил, у тебя никогда не возникнет проблем с моей терпимостью.

— Ковбойскую шляпу? Я так понимаю, ты не сторонник стиля «кантри».

— Это постыдная история, о которой я не хочу сейчас думать, — она включает радио. — Ооо, мне нравится эта песня. Готье «Somebody That I Used to Know».

Она завывает несколько строк о том, как кого-то обидели и хихикает, когда я качаю головой и меняю станцию.

— О, оставь эту. Идеально… — тем же самым голосом, что заставляет съежиться, она поет соблазнительную песню о больших воздушных шарах на день рождения.

— Эй, что не так с Кэти Перри? — кричит она плаксивым голосом, когда я снова переключаю станцию.

— Кэти великолепна. Но ты, любимая, звучишь как рожающая ослица.

— О, черт возьми! Вот дерьмо! Я тебе не верю… — она толкает меня в плечо, затем складывает руки на груди и смотрит в окно.

— Что? ТЫ только что сказала, не врать тебе, держать член в штанах и не надевать ковбойскую шляпу. Какое правило я нарушил?

— Просто заткнись, бабуля за рулем.

— Бабуля за рулем?

— Да, бабуля за рулем, нарушь правила, ради Бога. Я не хочу провести весь день в машине, слушая твои честные оскорбления.

— Это говорит девушка, которая играет с двумя палочками и клубочком пряжи весь день. Но мне нравится, когда ты нахально ведешь себя со мной. Пока ты не начинаешь бросать всякое дерьмо мне в голову, я считаю, что твоя несдержанность делает тебя чертовски горячей.

— Да, ну, остынь, чувак. Не уверена, что зоофилия законна в Коннектикуте. Иииааа!

— Я не сказал, что ты ослица, я сказал, что ты звучишь, как она, и для информации, я знаю, что это законно в Коннектикуте. Так что не удивляйся, если я попытаюсь залезть на мою любимую задницу позже.

Она пытается сохранить хмурое лицо, но не может. Мы оба разражаемся смехом. Я смотрю на нее, а она вытирает слезы и не может прекратить хихикать.

— Залезешь на свою любимую задницу? — она продолжает смеяться. — Просто великолепно. Ты назвал мое пение завыванием рожающей ослицы. Блин, Оливер, как романтично. Ты определенно знаешь, как добиться девушку.

— Стремлюсь угодить.

***

Поездки домой была самыми приятными, несексуальными часами в моей жизни. Мне нравятся наши легкие разговоры и игривое подшучивание. Выражение лица Вивьен меняется с каждой эмоцией, и я мог бы провести остаток жизни, считая и запоминая их. Назвать ее смышленой, сексуальной и веселой — это будет клише, но такой она и есть со мной. Неудержимая улыбка здесь, подмигивание там, скольжение кончиков ее пальцев по задней стороне моей шеи, пока я веду машину… всё это мелочи, которые складываются в лучшие моменты моей жизни.

— ПОЦЕЛУЙ, Оли, — говорит она, открывая дверь. Я наклоняюсь, чтобы попробовать вкус ее вишневых губ, а она качает головой. — Это аббревиатура, болван: «Будь проще, дурачок» (прим. — поцелуй на английском языке «KISS», что главная героиня объясняет как акроним фразы «Keep It Simple, Stupid» в переводе это звучит как «Будь проще, дурачок»). Я собираюсь рассказать им обо всем перед отъездом, но не нужно вываливать на них все сразу. Ты мой сосед. Мы встречались этим летом. Ты поклоняешься земле, по которой я хожу… только основное, малыш, придерживайся основного, — она подмигивает. Ах, вот оно. Затем улыбается. Еще одно мое любимое.

Мы встречаемся с ней спереди машины, и я подаю ей руку. Она берет ее и ведет меня к двери. Нет необходимости спорить с ней о ее маленьких указаниях. Правда в том, что я действительно поклоняюсь земле, по которой она ходит.

— Виви! — визжит ее мама, притягивая Виви в объятия. — С днем рождения, малышка.

— Спасибо, мама.

Вивьен оглядывается на меня и снова берет меня за руку, затягивая в дом.

— Мама — это Оливер… мой парень. Оливер, это моя мама — Лидия.

— Приятно с вами познакомиться, миссис Грэхэм, — я пожимаю ее руку. Она смотрит то на меня, то на Вивьен с громадной улыбкой и широко раскрытыми глазами.