Нераспустившийся цветок - Страница 60

К оглавлению

60

— Ты страшно молчалив, мистер Конрад. Слишком много секса сегодня? — она усмехается, складывая коробки у двери, что следовало делать мне. Вместо этого я потерялся в своем собственном мире жалости к себе.

Я протягиваю руку, и она берет ее, снова отдавая мне все с полным доверием. Притягивая ее к себе между ног, я кладу щеку ей на грудь, в то время как, едва касаясь пальцами, глажу ее ноги с тыльной стороны.

— Я люблю тебя, ты же знаешь это, да?

— Знаю, — она проскальзывает пальцами мне в волосы.

— Хорошо, потому что однажды ты можешь подвергнуть сомнению мою любовь к тебе, но не нужно этого делать, — я смотрю на нее и вижу обеспокоенность, отраженную в морщинках на ее лбу.

Она передвигает руки к моему лицу, оставляя свои ладони на моих щеках.

— Хорошо.

— Неважно что, я серьезно. Обещай, что никогда не забудешь, как сильно я люблю тебя и как сильно недостоин тебя, но я эгоист, поэтому для меня невозможно отпустить тебя.

— Оли, ты пугаешь меня.

Я обнимаю ее сильнее, будто могу физически соединить с собой, чтобы ничто никогда не смогло бы нас разделить.

— Не пугайся.

Она отклоняется назад и смотрит на меня.

— Ты умираешь?

Я смеюсь.

— Мы все умираем, а когда ты не надеваешь белье, ты убиваешь меня немножечко быстрее с каждым днем.

— Я серьезно, — она закатывает глаза.

— Я тоже, — усмехаюсь я. — Но я не больше умираю, чем ты.

Она отходит назад, открывая последнюю коробку. Вытаскивая флисовое одеяло, она бросает его на кровать рядом со мной, затем она вытаскивает подушку и прижимает ее к груди. Кусая от волнения нижнюю губу, она смотрит на меня.

— Мне нравится спать головой на подушке.

Бл*дь!

Я тяжело сглатываю и медленно качаю головой.

— Я не могу.

— Она не для тебя, только для меня…

— Я не могу, — я стараюсь, чтобы злость не прокралась в мой голос.

Она делает шаг по направлению ко мне с подушкой, и я чувствую, как на коже выступают капельки пота.

— Вивьен? — я вытягиваю руку и качаю головой быстрее. Она останавливается. — Помнишь, что я только что тебе сказал?

Она кивает.

Я пытаюсь контролировать свое дыхание и выровнять голос.

— Хорошо, тогда тебе нужно избавиться от чертовой подушки до того, как я порву ее на лохмотья.

Печальное выражение на ее лице опустошает меня, но я не могу изменить того, что происходит и ненавижу себя за это. Как бы я не хотел притвориться и сделать вид, что внутренний страх не съедает меня живьем, я не могу.

Несколько слезинок падают из ее глаз, затем она разворачивается, кладет подушку обратно в коробку и несет ее вниз. Я не могу дышать, когда пот стекает по моему лицу. Я сбрасываю одежду и прыгаю в холодный душ. Раскаяние накатывает на меня быстрее, чем вода.

Я ненавижу ее. Я ненавижу ее. Я ненавижу ее.

Глава 17
Для твоего удовольствия или моего?

Оливер


Мы ходим на работу, едим, спим и даже занимаемся любовью как в первый и последний раз. Она все такая же игривая, веселая и чертовски сексуальная, будто я и не развалился на части перед ней из-за какой-то подушки. Я пытаюсь улыбаться в нужный момент и делаю вид, что участвую в наших разговорах. Я живу с женщиной, которую люблю больше, чем саму жизнь, но, все же, я несчастен.

— Ты взволнован из-за своего дня рождения завтра? — яркие глаза взирают на меня, когда мы садимся на Красную ветку метро, чтобы добраться до работы.

Качая головой, я обхватываю руками ее задницу и притягиваю ближе к себе.

— Это просто еще один день.

Она прикусывает губы. Затем шепчет мне на ухо:

— Увидим, будешь ли ты завтра к концу дня называть его «просто еще одним днем».

И… я уже твердый. Просто великолепно.

— Спасибо за стояк. Это моя остановка.

Она целует меня и усмехается.

— Люблю тебя.

— Ммм, я тебя тоже, — я разворачиваюсь, чтобы выйти из метро, и она шлепает меня по заднице. Я резко поворачиваюсь и вижу дьявольскую соблазнительницу в ее глазах, ловлю несколько смешков и ухмылок со стороны пассажиров вокруг нее. Как только схожу, и двери закрываются, я пишу ей сообщение.


Я: Расплата — суровая штука, моя любовь!

Вивьен: Надеюсь!

***

Мы с Ченсом начали новый проект в парке возле гавани. Это будет день непосильного физического труда: шесть тон камня и пятьдесят мешков мульча нужно перевезти на тачке.

— Какие планы у Вивьен относительно твоего дня рождения?

— Она не говорит.

— Спорю, что они включают в себя кожу, хлыст и глазурь на ее кексиках.

Я вставляю лопату в кучу камней.

— Я не думаю о ней в таком ключе.

Ложь.

— Конечно же, нет. Вот почему ты не можешь даже убраться с подъездной дорожки родителей, прежде чем взять ее на заднем сиденье своей машины.

— Вот оно, — я качаю головой и поднимаю телегу за рычаги. — Я был фактически удивлен и в какой-то мере гордился тобой, когда ты не упоминал об этом целую неделю, а я думал, что наверняка ты будешь подшучивать надо мной еще в понедельник.

— Это впечатляет, не так ли? — он закидывает пару мешков мульча на плечо.

— Это впечатляло, но теперь уже нет.

— Мама с папой волнуются за тебя.

— Что в этом нового?

— Они думают, что ты все испортишь, не рассказывая ей.

— Я собираюсь рассказать ей. Всем остальным нужно просто не лезть не в свое дело.

60